— Ты позвонила матери?

— Нет, не позвонила. — Она повернулась лицом к окну, поправила очки и упрямо уставилась в темноту. — У меня, знаешь ли, было не совсем подходящее настроение, чтобы разговаривать с ней. Вместо этого я отправилась в отдел розыска пропавших и поместила на доску объявлений информацию о мистере Симмонсе, скрывающемся под именем О'Коннор.

— И от этого сразу почувствовала себя лучше?

— Нет. Для этого мне надо было, пожалуй, воспользоваться настоящими гвоздями.

Остроумное замечание, высказанное с обезоруживающей искренностью. Даже через всю комнату вампир ощущал исходившие от нее пульсирующие волны гнева. Теперь он жалел о том, что задал Вики этот вопрос, не проигнорировал ее настроение, и ему пришлось принять участие в подробном анализе отношений детектива-сержанта Майкла Селуччи и его подруги, а также ее неспособности связать себя определенными обязательствами. Но теперь Генри не мог оставить все как есть. Вики еще долго будет перебирать в памяти все, что сказал Селуччи. По-видимому, она мало думала о чем-либо другом после того, как тот захлопнул дверь ее квартиры, и теперь, когда ее ткнули носом в проблему, пришло время разобраться в ней. Вики подошла к такой точке, когда необходимо было сделать выбор.

Он не хотел потерять ее. Если это означало лишиться этой женщины не только днем, но и ночью, — его любовь давала ему права на нее наравне с Селуччи.

«Ты сам повысил ставки, смертный, — молча заявил он своему сопернику. — Помни об этом».

Вампир встал и пересек комнату, чтобы встать с ней рядом, на мгновение восхитившись биением сердца подруги, наслаждаясь ее теплом, ее запахом, ее жизнью.

— Он был прав, — наконец произнес он.

— В чем? — Слова она процедила сквозь сжатые зубы. Не было необходимости уточнять, о ком идет речь.

— Мы не можем, каждый из нас не может вести себя так же, как раньше.

— Почему бы и нет? — Последний согласный звук недвусмысленно заявлял о возможности взрыва.

— Потому что, как и Селуччи, я хотел бы играть главную роль в твоей жизни.

Женщина фыркнула.

— А как насчет того, чего хочу я?

Фицрой видел, как напряглось лицо его подруги, так что вынужден был тщательно подбирать слова.

— Я думаю, что именно это нам и предстоит выяснить.

— И что будет, если я приду к выводу, что предпочитаю все-таки его?

Он не смог удержаться и спросил — и голос вампира приобрел горькую насмешливую окраску:

— Ты сможешь меня оставить?

Властность, прозвучавшая в его голосе, заставила Вики обернуться к нему. Он услышал, как женщина с трудом сглотнула, когда встретилась с его взглядом, услышал, как ускорилось биение ее сердца, заметил, как расширились ее зрачки, ощутил, как изменился ее запах. И затем он освободил ее.

Вики резко отодвинулась от Генри, в ярости как на него, так и на себя.

— Только попробуй повторить это еще раз! — задохнулась она, стараясь вобрать в легкие побольше воздуха. — Я никому не позволю распоряжаться своей жизнью. Ни тебе. Ни ему. Вообще никому! — Едва контролируя свои движения, женщина резко повернулась и направилась к двери. — Я ухожу, — заявила она, схватив пальто и сумку с края дивана. — А ты можешь продолжать разыгрывать из себя проклятого принца своей идиотской тьмы с кем-нибудь другим.

Стоящий у окна вампир не шевельнулся. Он знал, что может позвать ее назад, так что не усматривал необходимости предпринять подобную попытку.

— Куда ты идешь?

— Собираюсь совершить длинную прогулку по самому мерзопакостному району, который только смогу найти поблизости, в надежде, что какой-нибудь обдолбавшийся кретин попытается совершить какую-нибудь глупость, так что я смогу переломать его проклятые лапы! И не вздумай идти за мной!

Даже дверью, снабженной резиновыми уплотнителями, можно хлопнуть от души, если приложить к тому достаточное усердие.

— Вики? Это мама. Разве Майк Селуччи не передал тебе мое послание? Ладно, не имеет значения, моя дорогая, уверена, голова у него занята более важными делами. Хотя, когда я поразмыслила над этим, меня удивило, почему он оказался в твоей квартире, когда тебя там не было. Быть может, вы оба наконец стали серьезнее? Позвони мне, когда появится возможность. Я должна рассказать тебе кое-что важное.

Вики вздохнула и потерла виски, пока автоответчик перематывал магнитную ленту. Десять минут первого, она была просто не в состоянии говорить с матерью по душам, по крайней мере, после такого дня, который выпал на ее долю. «Быть может, вы оба наконец стали серьезнее?» Господь милосердный на небесах!

Сперва Селуччи.

Затем Генри.

Две силы, которые задались целью по-настоящему испортить ей жизнь.

— Куда подевались мужчины, которым было бы достаточно просто более или менее регулярно спать с такой, как я? — пробормотала она, выключая свет и пробираясь в спальню.

Графинчик какого-то пойла, поглощенный ею в баре для геев на Чёрч-стрит — единственном месте в городе, где ты можешь быть уверен, что тебе не подмешают в питье тестостерона, — тяжело ворочался у нее в желудке. Все, чего ей хотелось, — это заснуть. Одной.

Она позвонит матери утром.

Ночь оказалась заполненной сновидениями, или, что более точно, одним сном, образами, которые появлялись перед ней снова и снова. Люди, множество людей заходили в ее квартиру, и она не могла заставить их выйти. Новая лестница на третий этаж разделила надвое ее кухню, и агенты по найму жилья устремились по ней сплошным потоком, ведя за собой потенциальных съемщиков. Задняя стенка ее чулана открывалась на стадион «Мейпл Лифс Гарденс», и толпам любителей хоккея было очень удобно возвращаться после матча через ее спальню. Сначала она призывала их прислушаться к голосу разума. Затем начала кричать. После того как это ни к чему не привело, она стала хватать незваных гостей и вышвыривать их за дверь. Но дверь никогда не оставалась закрытой, и они, каждый из них, возвращались и не оставляли ее в покое.

Вики проснулась поздно с жуткой головной болью: ее настроение, следует признаться, по сравнению с тем моментом, когда она отправилась в постель, улучшилось весьма незначительно. Аспирин или антацид могли бы помочь, но оказалось, что оба лекарства в аптечке отсутствовали, и пришлось удовлетвориться кружкой кофе, настолько крепкого, что язык скукожился от горечи, выражая вполне справедливый протест.

— И откуда я знала, что пойдет дождь, — ворчала она, искоса посматривая сквозь жалюзи на серый, неприглядный мир за окном. Небо опустилось так низко, что к нему, казалось, можно было прикоснуться.

Зазвонил телефон.

Вики обернулась и недовольно взглянула на аппарат, стоявший в противоположном конце комнаты. Ей не надо было снимать трубку, чтобы узнать, что звонила мать. Она ощущала вибрации, исходящие от матери, даже с того места, где застал ее этот звонок.

— Только не сегодня утром, ма Я просто не перенесу разговора с тобой. — В голове у нее продолжало звенеть еще долгое время после того, как телефон умолк.

Часом позже он зазвонил снова.

Один час после пробуждения не улучшил настроения Вики.

— Я же сказала нет, ма! — Она ударила кулаком по кухонному столу. Аппарат подскочил, но упорно продолжал трезвонить. — Я не желаю сейчас выслушивать твои проблемы, и я абсолютно уверена, что не хочу рассказывать тебе о своих! — Ее голос окреп. — Я не знаю, что происходит. Моя личная жизнь разваливается на куски. Но ведь я могу выстоять и сама по себе. А еще могу работать как член команды. Ведь я доказала это, не так ли? Или этого недостаточно?

Это уже переходило в соревнование с телефоном по громкости и продолжительности, и женщина отнюдь не намеревалась позволить ему одержать над собой верх.

— Предложение Селуччи имеет хорошие шансы на выигрыш, и этот вампир, с которым я сплю... Ох, я не рассказывала тебе о Генри, ма? Так вот, он хочет иметь меня как свою... его... Я просто не представляю, чего хочет Генри Фицрой. Смогла бы ты справиться с этим, ма? Потому что я чертовски точно знаю, что не могу!