— Но представь, что они изменились!

— Заткнитесь, вы оба. — Доктор Брайт на миг прикрыла глаза, и, когда открыла их снова, пробормотала: — Думаю, все зашло слишком далеко.

Девушка нахмурилась.

— Что именно?

— Все это.

— Но, доктор Брайт, ведь если номер девять на самом деле убил того парня, он действовал сам по себе. Это не было в нем запрограммировано. Этот поступок говорит о том, что он может обучаться. Он обучается!

— Это означает только, что он, то есть оно, убило кого-то. Тот юноша мертв.

— Да, и это очень скверно, но вернуть его уже невозможно. — Девушка замолчала, взвешивая их возможности, потом нахмурилась и покачала головой. — Нет, слишком поздно. — Ее взгляд изменил направление. — Но мы можем заняться исследованием вновь полученных данных. Это ведь серьезный шаг вперед. Номер девять, судя по всему, мыслит. Его мозг снова начал функционировать!

— Кэти! — Дональд слез с табурета и подошел к ней, на его лице было написано недоверие. — Неужели ты не понимаешь? Какой-то парень мертв. Это — часть твоего эксперимента. — Он звонко хлопнул ладонью по боксу с номером девять. — Он убил человека, а другая — она, она... — Дональд просто не мог подыскать подходящего слова. Нет, это было бы неправда. Он такие слова знал. Он просто не мог произнести их. Потому что, если бы смог их произнести, он должен был бы в них поверить. — Доктор Брайт, вы совершенно правы. Это зашло слишком далеко. Нам следует прикрыть все это хозяйство и рвать отсюда когти, пока полиция не проследит путь номера девять к нашей берлоге!

— Дональд, успокойся. Ты впал в истерику. Полиция не верит сейчас, и, похоже, никогда не поверит, что мертвый человек встал из гроба и, бродя по ночам, совершает убийства.

— Но...

Взгляд доктора Брайт заставил его умолкнуть; в свете новой информации она подавила угрызения собственной совести. На самом деле она уже не рассматривала инцидент только с точки зрения получения новых экспериментальных результатов. Он действительно мог стать гигантским шагом вперед.

— Если номер девять действительно мыслит, Кэтрин, мне не нравится то, о чем он думает.

На бледных щеках девушки появились красные пятна.

— Мне, следует признать, тоже, но ведь разве само по себе то, что его мыслительные способности восстановились, не значительное явление?

— Возможно, — согласилась доктор Брайт. — Если это действительно мысли, а не просто реакция на стимуляцию. Мы могли бы подготовить новую серию испытаний.

Дональд нервно сглотнул и предпринял еще одну попытку.

— Но, доктор Брайт, тот парнишка мертв!

— Твое мнение?

— Мы должны предпринять что-то!

— Что именно? Сдаться властям? — Она уловила его взгляд и спустя миг слегка улыбнулась. — Я тоже так не думаю. Прервать эксперимент? Это не возвратит несчастного юношу к жизни. — Женщина расправила плечи. — Должна сказать, я крайне раздосадована вашей беспечностью. Вы должны быть уверены, что подобная халатность никогда не повторится. Извлекайте их из боксов только при крайней необходимости. Никогда не оставляйте их одних, надежно не зафиксировав. Снимались ли электроэнцефалограммы у номера девять после того, как это произошло?

Кэтрин покраснела еще гуще.

— Нет, доктор.

— Почему?

— Номер восемь скончался ночью, и мы должны были приступить...

— Номер восемь уже мертв в течение некоторого времени, Кэтрин, и никуда не денется. Немедленно снимите энцефалограмму, необходимо определить, фиксируется ли мозговая деятельность.

— Да, доктор.

— И повторяю, держите их, Бога ради, под контролем. Я не собираюсь позволить разрушить свою карьеру из-за непродуманного, преждевременного обнародования наших исследований. Еще малейшее хотя бы проявление халатности, и я, не задумываясь, закрою проект. Ты все поняла?

— Да, доктор.

— Дональд?

Он кивнул в сторону второго бокса.

— А как насчет нее? Что, если... что, если...

«Что, если в теле Марджори Нельсон осталась душа?» Доктор Брайт услышала эти слова так же четко, как если бы молодой человек произнес их вслух. Она, однако, отказывалась разделять его опасения.

— Мы работаем как раз для того, чтобы отвечать на вопросы «что, если», Дональд; как и все ученые. А теперь... — Женщина взглянула на часы. — У меня назначена встреча с дочерью Марджори Нельсон. — Она помедлила у дверей и, обернувшись, снова обратилась к своим молодым подопечным: — Запомните. Если допустите еще одну оплошность, мы немедленно все прекращаем.

Как только ее шаги затихли в коридоре, Дональд глубоко, с завыванием, вдохнул. На его взгляд, все на самом деле зашло слишком далеко. Может быть, пришло время ему самому прекратить все немедленно?

— Ты можешь поверить в это, Кэти? Какой-то парень откинул копыта, а она всего лишь раздосадована.

Кэтрин оставила его реплику без ответа. Вниманием девушки завладел приглушенный стук, доносившийся из бокса. Ей вовсе не нравилось, как разворачивались события. Разумеется, доктор Брайт осознавала значимость усвоенной номером девять независимости и то, насколько жизненно важным было теперь сохранить чистоту эксперимента. Какое отношение имеют к этому карьерные соображения? Нет, ей тоже решительно не нравилось происходящее. Но единственной ее реакцией были лишь слова:

— Ему просто не нравится быть ограниченным.

«Дочь».

Слово проникло сквозь шум механизмов и звукоизолирующие прокладки бокса. Она привыкла выхватывать кончик нити из запутанного клубка воспоминаний.

У нее была дочь.

Она должна была что-то сделать.

Глава 8

Не в состоянии спокойно сидеть на месте, Вики мерила шагами приемную, ощущая на себе неотрывный сострадательный взгляд миссис Шоу. Она абсолютно не нуждалась в сочувствии, ей нужна была исключительно информация.

По правде говоря, она довольно болезненно отреагировала, когда ей показали ящик с личными вещами матери, но совсем не по той причине, как подумала, наверное, миссис Шоу. Если бы последняя запись в ежедневнике не была «Позвонить Вики», она бы вполне справилась.

— Не могу ли я предложить вам чашку кофе, моя дорогая?

— Нет. Благодарю вас. — На самом деле она бы с удовольствием выпила кофе, но была не в состоянии воспользоваться кофейной кружкой матери. — Вы не можете сказать, когда появится доктор Брайт?

— Думаю, уже скоро. Она должна проверить работу одного из своих аспирантов.

— Аспирантов? Что именно она преподает?

— О, на самом деле она не преподает, просто руководит несколькими выпускниками и аспирантами.

— Студентами-медиками?

— Я не вполне уверена. — Миссис Шоу вынула свежую салфетку и аккуратно промокнула глаза. — Ваша мать ответила бы вам более определенно. Она была личным секретарем доктора Брайт.

«Моей матери здесь нет». Вики постаралась скрыть свою мысль, учитывая, что она сопровождалась не чувством печали, а раздражением.

— Ваша мать по-настоящему уважала доктора Брайт, — продолжала миссис Шоу, бросив печальный взгляд на пустующий стол у противоположной стены комнаты.

— Мне кажется, она — личность, заслуживающая уважения, — успела вставить Вики, прежде чем вновь полился поток перемежающихся слезами воспоминаний. — У нее, кажется, две научные степени?

— Три. Доктор медицины и, кроме того, ей присуждена ученая степень доктора по органической химии и по микробиологии. Ваша мать всегда говорила, что назначение ее деканом факультета — самое мудрое решение администрации за всю его историю. Большинство академических ученых являются на редкость скверными администраторами, а большинство администраторов совершенно невосприимчивы к нуждам академической науки. Ваша мать называла доктора Брайт неким мостом между двумя этими мирами.

«Почему, черт побери, она все время возвращается к памяти о моей матери?» — подивилась Вики, в то время как миссис Шоу с переменным успехом сражалась с тремя телефонами одновременно.